Любовь к механизмам Джиму досталась от отца, работавшего авиамехаником в американских ВВС. Творения пионеров кинетического искусства — швейцарца Жана Тингели и американца Джорджа Рики — покорили молодого человека и послужили чем-то вроде вектора его дальнейшей жизни. По счастливому стечению обстоятельств оба мастера так или иначе были связаны с Коламбусом, родным городом Дженкинса. Рики родился в Индианаполисе и учился в Университете Индианы, а одна из работ Тингели, десятиметровая скульптура «Хаос I», в 1974 году была воздвигнута именно в Коламбусе. Надо сказать, что работы Жана Тингели, находящиеся в США, можно пересчитать по пальцам одной руки.
В отличие от многих скульпторов-кинетистов Джим Дженкинс с самого начала знал, чем хочет заниматься. Скульптура никогда не была для него просто хобби. Он получил профессиональное образование в Университете Мюррея (штат Кентукки) и Сиракузском университете (штат Нью-Йорк). А в 1982 году в Лос-Анджелесе, в новооткрытом Музее неонового искусства прошла первая сольная выставка Джима.
В преддверии букв
Возможно, любовь Джима к буквам обусловлена тем, что он профессор Калифорнийского университета в Фуллертоне. Преподает он, как легко догадаться, скульптуру, и при желании можно записаться на его частные занятия. Впрочем, слова «преподает скульптуру» звучат довольно примитивно. Конечно, предметы, которые ведет профессор Дженкинс, имеют более узкую направленность: «Введение в скульптуру», «Скульптура», «Изготовления форм и матриц», «Кинетическая скульптура», «Проблемы современной скульптуры». Как признается сам Джим, его больше всего привлекают семинары по кинетике, но, к сожалению, львиную долю университетского времени приходится посвящать классике. Все-таки студент обязан сперва изучить азы искусства, а потом уже отклоняться от них в ту или иную сторону.
Большинство преподавателей факультета изобразительных искусств университета в Фуллертоне — известные мастера, свободное от преподавания время посвящающие искусству и, надо сказать, зарабатывающие этим весьма неплохие деньги. Ведь большинство скульптур изготовляется на продажу — как для частных коллекций, так и для общественных организаций.
Одна из наиболее известных работ Джима Дженкинса — скульптура «Алярис» (Alaris, 1997), сделанная по заказу Юго-западного авиационного комплекса (аэропорт Ван Найс, Лос-Анджелес). «Алярис» представляет собой могучий столб, на котором расположены два крыла из алюминиевой сетки. Крылья, приводимые в движение электродвигателем, совершают плавные взмахи — самый что ни на есть правильный символ для аэропорта, не так ли? Должно быть, подобные заказы более всего приятны для скульптора. Они хорошо оплачиваются, постоянно находятся на виду у публики и в целом не очень сложны в изготовлении, если сравнивать с более детальными, «сюжетными» работами.
А теперь — буквы!
С первого взгляда кажется, что работы Дженкинса не подразумевают никакого юмора. Сложные механизмы, воплощающие философский взгляд на жизнь и почти полностью лишенные эстетических «финтифлюшек». Шестерни, приводы, моторы, сугубо функциональное назначение — излишества не наш стиль.
Но это только с первого взгляда. Посмотрев два-три видеоролика, где кинетические скульптуры Джима видны в действии, начинаешь посмеиваться. Неожиданно приходит осознание того, что Дженкинс умело издевается над зрителем, заставляет тратить свое время на изучение вещей, которые, по большому счету, не имеют почти никакого смысла. Зато прекрасно имитируют его наличие. Механизмы Джима в движении похожи на социальные сети: они точно так же затягивают. Кажется: сейчас один ролик гляну, и все. А через час поднимаешь глаза и думаешь: черт побери, я же на работе, нужно же что-то делать… только вот еще один ролик посмотрю, и тогда уже точно все.
Вот, например, кинетическая машина «Нет» (No, 2007). С виду она похожа на веломобиль с мотором: 26-дюймовые колеса, небольшой бензиновый двигатель и две огромные пластиковые буквы N и O, служащие устройству «лицом». Хитроумная система приводов позволяет механизму… шагать. Да, именно так. Джим построил шагающую машину, поочередно поднимающую то правую, то левую ногу-букву и переставляющую ее вперед. Функционального назначения у скульптуры нет — собственно, потому она и является скульптурой, а не велорикшей.
Но квинтэссенция надувательства — это, пожалуй, работа «Да» (Yes, 2007). За тремя красными пластиковыми буквами Y, E и S стоит непростой механизм: распредвалы, приводы, рессоры, цепные передачи, карданы. Двигатель вращает один вал, тот передает сложное движение на другие детали, а итогом всего этого становятся три буквы, поочередно подпрыгивающие на пружинках. «Гм, — спросите вы, — а зачем?» «Да, в общем, просто так», — ответит вам Джим. Суть в том, что он в очередной раз поставил вас в тупик, построив сложнейший механизм с простейшим результатом на выходе. В какой-то мере это напоминает известный принцип Голдберга. Машины Руба Голдберга — это механизмы, основанные на сложнейшей цепной реакции, громоздкие, требующие точного расчета и тщательного ухода, но в итоге выполняющие какую-либо простейшую функцию, например… опрокидывание костяшки домино. Конечно, работы Дженкинса не относятся по классификации кинетического искусства к машинам Голдберга, но чем-то они близки.
Среди словотворческих работ Джима есть серия странных механизмов, основанных на игре слов. Например, в кинетической скульптуре Fallout (1997) две половины слова — fall и out — держатся на отдельных штифтах. Когда механизм работает, они меняются местами, образуя то слово fallout («негативные последствия, облом»), то outfall («устье»). Вроде все просто (хотя механизм, по доброй традиции Дженкинса, гораздо сложнее, чем реально нужен для осуществления процесса), а «залипаешь» минут на пять. Объяснить это можно разве что тем, что Джим прекрасно разбирается в психологии зрителя и знает «куда надавить».
Прочие штуки
Конечно же, Дженкинс не ограничивается механико-лингвистическими игрушками. Иногда он смеется над публикой, над собой и над всем окружающим миром более откровенно. Например, работа «Один дайм — один танец» (A Dime A Dance, 2004) является по сути ящиком для пожертвований. Зритель бросает монетку, включается механизм, смешной чертик в красном балахоне начинает танцевать. Кажется, эта скульптура сейчас служит для сбора пожертвований в одном из выставочных залов Индианаполиса.
Или, скажем, работа «Две веселые морковки» (Deux Carrottes Heureuses, 2001), сделанная из глобуса и двух игрушечных морковок. При включении механизма Земля вращается, морковки танцуют, насвистывая параллельно песню Гая Вуда Shoo-Fly Pie And Apple Pan Dowdy. Вроде все просто, но если почитать комментарии, оставляемые зрителями на сайте YouTube под видеозаписью с танцующими морковками, открывается страшная истина: «Я просто не могу оторваться от морковного танца, — пишет кто-то. — Движение, песенка, полный абсурд!»
Вот мы и нашли правильное слово. Дженкинс делает абсурдные работы — в хорошем смысле этого слова. Как писали абсурдистские стихи Введенский и Даниил Хармс, так Джим Дженкинс декларирует отказ от логики в кинетической скульптуре. «Что это значит?» — спрашивает зритель. «Это ничего не значит, но вам же интересно!» — отвечает скульптор. Отличное решение проблемы поиска смысла. Нередко, создав очередное произведение, художник пытается объяснить его скрытую суть публике. Джим ничего такого не собирается делать. Он улыбается и строит что-то новое.
Сам Дженкинс говорит о себе: «Мою роль в искусстве сложно описать. На треть я скульптор, на треть — инженер, а на треть — хореограф. При этом скульптурная составляющая уступает инженерной и хореографической. Внешний вид вторичен, важен замысел и концепция. Я люблю ритмичные, повторяющиеся движения, причем часто заимствую их у живой природы — будь то движение птичьих крыльев или покачивание кошачьего хвоста». В какой-то мере Джима можно назвать гипнотизером. Он просто механизирует блестящие предметы, вводящие вас в транс. Правда, этот транс связан вовсе не со сном, а скорее с улыбкой.
Большинство американских скульпторов-кинетистов редко выезжает из своей страны даже в туристических целях, что уж говорить о зарубежных выставках. В принципе, Дженкинс, широко известный в мировых художественных кругах, не является исключением: 99 из 100 его выставок проходят в Калифорнии, где он сейчас живет. В какой-то мере это связано с массивностью скульптур, сложностью их перемещения на большие расстояния и коммерческой основой работы. Что делается, то продается, не хранить же в мастерской. Тем не менее в 2003 году Джим прервал свою творческую изоляцию в родных границах и принял участие в крупной художественной выставке в Токио. Сложно сказать, насколько японцам понравились кинетические работы американца. Все-таки у них своеобразные взгляды.
Помимо всего прочего Джим Дженкинс выпустил ряд цветных альбомов со своими работами, является куратором нескольких музеев современного искусства и вообще ведет достаточно активный образ жизни (о преподавательской работе мы писали выше). И продолжает гипнотизировать публику, заставляя искать скрытые смыслы в своих необъяснимых скульптурах. Удачного поиска, друзья мои!