Интервью с Аленом Простом
ПМ: Добрый день, Ален. Давайте — с места в карьер — поговорим о технике в свете произошедших с ней изменений. За 30 лет, минувших с вашего дебюта в «Формуле-1», технический регламент и правила изменились до неузнаваемости. Как вы полагаете, к лучшему или к худшему?
AП: Мне кажется, сложно сравнивать то, что происходит сейчас, с тем, что происходило тогда, в былые времена. Это связано с целым рядом факторов — социальных, технических, финансовых. Например, в 1980-х было намного меньше болельщиков, телетрансляций, рекламы; «Формула-1» уже стала бизнесом, но не таким всеобъемлющим. Деньги «крутились» значительно меньшие.
Говоря о технике, да, в последние годы в «Формулу-1» пришло множество новых технологий. В мои годы технические возможности были более узкими, но при этом оставалось больше ненормированных «лазеек», которые позволяли выходить из технологических тупиков обходными путями. Благодаря этому именно в 1980-е и в начале 1990-х развитие технологий шагало семимильными шагами: появились турбомоторы, первые карбоновые элементы
Это, безусловно, хорошо сказывалось и на качестве гонок с точки зрения болельщика. Результаты гонок были непредсказуемыми. Существовали машины, великолепно показывавшие себя на быстрых автодромах и провально выступавшие на медленных. Шины на разных трассах вели себя настолько по-разному, что казалось — это какой-то другой состав резины относительно предыдущего выступления. Высок был и процент технических сходов. В 1981 году я финишировал всего в шести гонках из пятнадцати — причем в трех из них победил! При таких вводных одна победа, один подиум решали судьбу титула, за который боролись три-четыре пилота вплоть до последней гонки.
Сегодня технологии метризованы вдоль и поперек. Машины практически идентичны и невероятно надежны. Обратите внимание: пилоты, занимающие первые пять-шесть мест в чемпионате, сходят один, максимум два раза за сезон, и чаще всего в результате аварий. Конечно, это хорошо для нас, пилотов. Но для зрителя «Формула-1», безусловно, стала скучнее.
А что бы лично вы поменяли в техническом регламенте, если бы имели такую возможность?
С моей точки зрения, слишком большую нишу занимает в современной конструкторской практике тонкая, едва заметная «игра» с аэродинамикой и различными невидимыми для зрителя технологиями вроде KERS. Все эти поверхности, антикрылья и диффузоры, отличающиеся на сотые доли миллиметра... Я бы открыл в этой области больший простор для творчества, чтобы машины отличались друг от друга. И еще упростил бы двигатели, приближая их к серийным образцам.
В ваше время гонщики многое делали самостоятельно: от разработки стратегии на гонку до — порой — выполнения функций механиков. Сегодня большинство пилотов считает, что у каждого своя задача. Один конструирует машину, второй настраивает, третий ведет. Что вы думаете по этому поводу?
Да, в мое время вся техническая работа лежала на плечах двух человек- инженера и гонщика. Сегодня же выросло поколение пилотов, чья работа — вести машину, но не разбираться в ней. При этом понимать в технике стало гораздо проще, поскольку современная телеметрия и электроника отлично показывают происходящее в недрах машины и на трассе. Мы были вынуждены разбираться в машине без всякой телеметрии, почти без электроники. С одной стороны, плохо, что пилоты мыслят более узко, чем тогда, что не разбираются в технике (к слову, не все, есть весьма подкованные ребята). Но с другой стороны, времена меняются, мы не можем вечно держаться за прошлое. Стоит жить и работать в соответствии с обстоятельствами и духом времени.
В минувшем году нам довелось посмотреть на Гран-При изнутри, из боксов. Организация высочайшая, ни единой секунды потерянного времени, ни единой промашки. Как это выглядело в 1980-х?
О, сегодня организация гонок на чрезмерной, я бы сказал, высоте. Как и во всем, тут есть свои плюсы и минусы. За эту организацию приходится платить полной «закрытостью» «Формулы-1» — в отличие от американских гонок вроде Indycar или NASCAR. В 1980-е годы вы могли просто зайти в боксы, посмотреть, что и как там происходит, пообщаться с пилотами и механиками — они без проблем могли выкроить несколько свободных минут. Сегодня в гонках вращаются слишком большие деньги, чтобы тратить их зря. Спонсоры не оплачивают время, которое сотрудник команды проводит в праздности во время рабочего уикенда. Учитывая то, сколько стоит минута работы команды, терять эти минуты нельзя.
Есть и еще один момент- менталитет. Например, те же гонки NASCAR проходят в одной стране, среди одного и того же народа с единым менталитетом. Чтобы взять автограф у гонщика, американцы встают в аккуратную очередь и ждут. В Европе это невозможно. Десятки стран, десятки менталитетов — международную серию невозможно «открыть» для зрителя. Итальянцам открой боксы — они же там все на запчасти разберут. (Улыбается.) Общая модель не проходит. Поэтому приходится все закрывать и строжайшим образом контролировать, конструируя отдельный замкнутый мирок «Формулы-1» в каждой стране, где проводится Гран-при.
И последний вопрос, не касающийся изменений в «Формуле-1», произошедших за последнюю четверть века. О России. Она никогда не была, будем честны, автоспортивной державой. Что вы думаете о перспективах автогонок в России? Есть ли здесь талантливые пилоты и организаторы?
Мне довольно сложно ответить на этот вопрос, поскольку я не очень хорошо знаком с автогоночной ситуацией в России. Но в вашей стране существует автоспортивная федерация, есть заинтересованные в автогонках люди, есть, наконец, национальные гоночные серии, что очень важно. Все это пока находится на ранней стадии развития, но если не застопорится, а будет двигаться вперед, то Россия о себе обязательно заявит. Развитие подобных видов спорта всегда и везде зависит от воли и упорства нескольких человек — когда они есть, есть и спорт. Ну и конечно, появление российского гонщика — Виталия Петрова — на международной арене сыграет свою роль.