Анализ ДНК помог опознать останки Николая II и его семьи: что показала экспертиза

Большевики долгое время отрицали сам факт расстрела императора и его близких. А между тем он был установлен уже в ходе первого следствия, которое началось через несколько дней после трагедии, когда Екатеринбург заняла Белая армия. Тогда же было найдено и осмотрено место первого захоронения, Ганина яма. Однако тел не нашли, а с лета 1919 года — после окончательного прихода в город советской власти — тема сделалась запретной надолго. Расстрельный Ипатьевский дом снесли до основания.

Мрачная тайна царского захоронения открывалась под большим секретом. В конце 1970-х годов поисками занялись местный геолог Александр Авдонин и знаменитый сценарист из Москвы Гелий Рябов. Оба давно интересовались этой темой, а Рябов имел хорошие связи в МВД и даже доступ в некоторые закрытые архивы. Объединив усилия, они изучали документы, воспоминания, карты. Сложить свидетельства оказалось легко: «Все открылось, как по мановению волшебной палочки», — говорил Рябов в одном из интервью.

На Коптяковской дороге, в Поросенковом Логу, неподалеку от бывшего железнодорожного переезда они обнаружили полусгнившие, ушедшие в землю шпалы, а под ними — человеческие останки. Искатели были уверены: перед ними — все, что осталось от августейшей семьи. Но они помнили и о том, что с государственной машиной СССР шутить не принято. Оставив метки, они решили сохранить информацию в надежности — и в тайне. «Для будущих поколений», — пояснял Авдонин.

Поколений ждать не пришлось: уже в 1991 году заявление об обнаружении возможного места захоронения царской семьи прозвучало открыто. Свердловская прокуратура провела в Поросенковом Логу раскопки. История быстро добралась до высшего уровня: в 1993 году Генеральная прокуратура возбудила уголовное дело, начала работу правительственная комиссия. Розыски возглавил следователь по особо важным делам Владимир Соловьев. Главной задачей работавших с останками было выяснить, кому они принадлежат.

Мертвые тела обыскали, сложили в кузов и повезли в заранее выбранное место — железный рудник Ганина Яма под деревней Коптяки, уже несколько лет как заброшенный. Здесь сняли с них последние ценности, одежду сожгли, лица разбили прикладами и уже на рассвете сбросили в одну из шахт. «Не все люди могут политически оценить и понять, — объяснял впоследствии комендант "Дома особого назначения" Яков Юровский. — В живых они являлись бы постоянным знаменем, и если бы даже были трупами, то это тоже было бы знаменем». Они должны были просто исчезнуть.

Исследователи располагали довольно скудными и старыми уликами: пули и около 700 полуистлевших костей и их фрагментов, к которым при повторных раскопках добавилось еще около 250. Удалось восстановить девять скелетов — что, кстати, совпадало с записками Юровского, который указал, что двоих из погибших захоронили где-то неподалеку, под большим кострищем, отдельно от остальных.

Были установлены пол и возраст каждого, проведены антропологическая и стоматологическая экспертизы. После долгих мытарств с одним из черепов эксперт-криминалист Сергей Никитин нашел едва сохранившиеся следы заживших повреждений. В 1891 году, еще наследником, Николай путешествовал по Японии, где на него совершил покушение фанатик, успевший нанести два удара. Сабля соскользнула, опасной травмы не получилось, но шрам остался, а залитая кровью рубашка сохранилась как семейная реликвия Романовых.

Генетическая экспертиза останков, проведенная Павлом Ивановым, показала, что пять из них принадлежат отцу, матери и трем их дочерям. Но главное, в геноме предполагаемого царя обнаружилась «особая примета». Митохондриальная ДНК (мтДНК), выделенная из этих останков, была двух типов, отличавшихся всего одной мутацией. Видимо, она случайно возникла у его матери или бабушки, после чего оба вида мтДНК передавались детям. Такая гетероплазия хорошо известна, часто она ничем не проявляет себя и остается незамеченной, пока на нее не наткнутся генетики.

Наследуется мтДНК только по материнской линии, поэтому редкую гетероплазмию (замена цитозина на тимин в положении 16169) в ДНК, полученной из останков дочерей Николая, можно было не искать. Не нашлось мутантного варианта и у живых родственников Николая со стороны матери — графини Шереметьевой (Сфири) и герцога Файфа.

Впрочем, за несколько поколений гиперплазия могла просто «рассосаться», если потомки получали от матери только один из двух видов ее мтДНК. Так что отсутствие Ц/Т16169 у современных аристократов еще ни о чем не говорило, тем более что у следствия имелись ДНК и более близкого родственника. Старший брат Николая Георгий, скоропостижно скончавшийся в 1899 году, был захоронен тогда же и до сих пор покоится в Петропавловском соборе. В 1994-м его эксгумировали для проведения экспертизы: у великого князя нашлась редчайшая «царская» гетероплазмия.

Скрыть это захоронение не получилось. Слишком много людей участвовало в операции, проходили случайные зрители, да и скопившаяся на дне ледяная вода даже не покрыла тела. Несколько гранат не помогли обрушить замерзшие стены, чтобы засыпать шахту. Вернулись следующей ночью, тела извлекли из ямы и снова попытались сжечь. Все как-то не складывалось: по словам участника событий Михаила Медведева, облитые бензином, они «дымились, смердели, шипели, но никак не горели». Погрузили, повезли искать новое место.

Одновременно с генетиками работали и другие специалисты. Пользуясь методами своего знаменитого учителя Михаила Герасимова, Сергей Никитин реконструировал лица всех девяти жертв по черепам. Теперь их можно было узнать: лейб-медик Евгений Боткин, лейб-повар Иван Харитонов, камердинер императора Алоизий Трупп, горничная императрицы Анна Демидова — и сами они, Николай, Александра, дочери Ольга, Татьяна, Анастасия.

Однако отсутствие останков Марии и, главное, Алексея питало самые неправдоподобные слухи. На этот счет можно проконсультироваться с интернетом, который битком набит заявлениями: «Романовы — грандиозная мистификация». Некоторые сомнения высказывали и коллеги-генетики, хотя на поверку их доводы оказывались по большей части необоснованными.

Поиски второго захоронения затянулись почти на два десятилетия. Только летом 2007 года Николай Неуймин и группа уральских краеведов, проводя раскопки у Старой Коптяковской дороги, на поляне в каких-то 70 м от первого места, наткнулись на большое и старое кострище, а под ним — осколки бутылей, пули и фрагментированные скелеты ребенка и девушки. Кости были очищены, пронумерованы, а дело возобновлено.

На этот раз в руках исследователей оказалось куда больше данных — и речь не только о находке второго захоронения. За прошедшее с первой экспертизы время генетические методы сделали не просто шаг, а рывок вперед. Команде Евгения Рогаева, эксперта по работе со старой поврежденной ДНК, они позволили из тех же образцов получить куда больше нужной информации — и изучить новые.

Грузовик остановился, забуксовав во влажной и глинистой низине на Коптяковской дороге, возле железнодорожного переезда. Здесь решили и закончить. Два тела еще пытались сжечь, но махнули рукой. Взяли лопаты, углубили яму до воды, сбросили в нее останки, облили серной кислотой — 11 пудов ее заказали заранее, — побросали пустые бутыли, закидали землей.

Но ключевой уликой в деле стала рубашка — та самая, на которой еще с поездки в Японию осталась кровь Николая. Все эти годы она хранилась в Эрмитаже. Рогаеву удалось выделить из этой крови фрагменты ДНК. В распоряжении следствия оказался надежный эталон — ДНК, которая точно принадлежала Николаю.

Прямое сравнение «эталонной» ДНК из крови Николая с той, что была получена из костных «останков № 4» в первом захоронении, показало, что они совпадают полностью. Такое сравнение проводят по стандартным участкам ДНК — коротким тандемным повторам, повторяющимся фрагментам, мутации в которых практически не сказываются на работе генома и быстро накапливаются, позволяя отследить генетические связи между родственниками. Кроме того, в обоих случаях нашлась гетероплазмия мтДНК — такая же редчайшая замена обнаружилась и у родственницы Николая, правнучки его сестры Ксении.

Тот же результат дало и сравнение Y-хромосом, которые передаются только от отцов и только мальчикам. Николай II получил ее копию от Александра III, тот от Александра II, а он — от Николая I. Сегодняшние мужчины, потомки Николая I по младшей ветви, несут такие же Y-хромосомы, что и найденные в мужских останках из первого захоронения. И они же нашлись в ДНК костей мальчика, которые извлекли из второго, вместе с лежавшими рядом останками девочки постарше. Они были идентифицированы как принадлежавшие родным брату и сестре — царевичу Алексею и одной из дочерей императора.

Стандартные наборы генетических маркеров для установления родственных связей позволили показать, что ДНК из женских останков в первом захоронении принадлежит матери детей из второго. Ее мтДНК — та же, что у ныне живущих родственников Александры по женской линии. Идентификацию царицы подтверждает и еще одна генетическая «особая примета» семьи последнего царя — мутация, вызывающая развитие гемофилии.

Привезли старых шпал и разложили сверху, проехали машиной несколько раз. «Шпалы немного вдавились в землю, запачкались, будто бы они и всегда тут лежали», — пересказывал Медведев. Кострище закидали. Дело казалось абсолютно надежным — по некоторым сообщениям, еще один участник расправы Петр Войков хвастался, что «мир никогда не узнает, что они сделали с царской семьей».

Напасть императрица унаследовала от бабушки Виктории, обнаруживается мутация и у других потомков британской королевы. История болезни цесаревича общеизвестна, и вряд ли кого-то удивило, что генетические маркеры гемофилии — причем совершенно определенные, в гене F8, связанные с редкой формой гемофилии типа В — найдены у останков и Алексея, и одной из его сестер, и у скелета, который предположительно принадлежал царице.

Все это позволило генетикам достоверно идентифицировать останки трех жертв старого преступления: императора Николая, императрицы Александры и цесаревича Алексея. Имена остальным вернули антропологи — ДНК не оставивших потомства сестер не позволяет сделать это. Но в своих выводах генетики были уверены. Это даже поучительно: сколько усилий было приложено к тому, чтобы скрыть все следы преступления, но свидетельства нашлись. Еще поучительнее то, что для расшифровки этих свидетельств как раз вовремя нашлись и мощные научные методы.