Артиллерия на орбите: Боевые орбитальные станции
Одним из ярких и запоминающихся моментов киноэпопеи Джорджа Лукаса «Звездные войны» («Star Wars»), наряду с впечатляющими батальными сценами, уничтожением целых планет, схватками на лучевых мечах, головокружительными гонками на немыслимых флайерах и громкими взрывами в безвоздушном пространстве, являются перестрелки: «хорошие» герои палят в «плохих» из странных бластеров, гибридов дамских пистолетов и подствольных гранатометов, испускающих короткие, явно видимые глазу пучки (или отрезки) лучей. Вне зависимости от того, где происходит противоборство — на планетах с атмосферой, в открытом космосе или в коридорах межзвездных кораблей, это оружие без промаха разит и солдат императорской гвардии, и боевых дроидов. Бесконечный запас зарядов, ни гильз, ни пороховой гари, ни зачастую даже следов попадания луча в стену. Технологически (и экологически) чистое оружие — красота!
Жизнь, увы, прозаичнее фантастического эпоса.
В начале славных дел (так и хочется написать: «В одной далекой галактике...»), когда ракетчики едва проторили дорожку на орбиту, а ученые только присматривались к «шестому океану», военные уже деловито строили планы выхода и закрепления на «новом боевом рубеже»: околоземный космос, еще не став ареной для сотрудничества, с одной стороны, стер границы между странами, а с другой стороны, сам превратился в границу, которую надо было зорко беречь и охранять.
Поскольку «космическая доктрина» еще только зарождалась, полководцы пытались применить навыки боя, который казался им очень близким по своей сути к «битвам в пространстве», а именно — воздушной войне. Им так и мерещились «летающие [космические] крепости» («flying space fortresses»), пилотируемые станции с многочисленным военным экипажем, несущие на борту атомные бомбы, которые они будут метать с орбиты, и ракетное (или на худой конец огнестрельное) оружие, которым они будут обороняться от наседающих на них космических истребителей или перехватчиков противника.
Проекты пилотируемых космических кораблей, вооруженных ракетными снарядами класса «космос — космос» (эдакий орбитальный ПТУРС с системой самонаведения или управления по радиолучу) и обычной ствольной артиллерией (пулеметами и пушками), рождались как за рубежом, так и в отечественных КБ. Причем если о зарубежных работах известно крайне мало (и это несмотря на гораздо большую открытость, чем у нас), то некоторые, пусть и скудные сведения об аналогичных советских проектах за последние десять лет в печать все-таки просочились.
Тут можно вспомнить о боевых кораблях «Союз Р» и «Союз П», разрабатывавшихся в 1962−65 годах в подлипкинском ОКБ Королева, и о таинственной «Звезде» (7К-ВИ), создававшейся в 1965−67 годах куйбышевским СКБ Козлова, и о «наблюдательном посте на орбите» — орбитальной пилотируемой станции (ОПС) «Алмаз», построенной реутовским ОКБ-52 Челомея. Все эти аппараты изначально должны были оснащаться боевыми средствами: «Союз П» (перехватчик) — ракетами «космос — космос», корабль 7К-ВИ — пулеметом, а станция «Алмаз» — пушкой.
О пулемете на «Звезде» трудно что-нибудь сказать. Скорее всего, это все-таки была дань моде.
Ракетные снаряды для «королевского» перехватчика должно было делать оружейное КБ Шипунова. Аппарат действительно представлял собой некую модификацию радиоуправляемого ПТУРСа, уходящего к цели на мощном маршевом двигателе и маневрирующего в космосе путем включения маленьких пороховичков, которыми, как еж, была утыкана его передняя часть. При подлете к цели (например, вражескому спутнику-разведчику) по команде от радиовзрывателя подрывалась боевая часть, осколками (поражающими элементами) которой служили те же пороховички, разлетающиеся в стороны.
Повидимому, «космические ПТУРСы» и «противоспутниковый пулемет» так и остались на бумаге, как и корабли, на которых их предполагалось установить. Чего нельзя сказать о пушке на «Алмазе».
В начале проектирования ОПС (1964 год) реутовским разработчикам было известно, что за рубежом ведутся работы над различными военными спутниками-инспекторами и перехватчиками. В эскизном проекте станции были приняты меры по ее защите от аппаратов подобного рода: ОПС оснащалась авиационной скорострельной пушкой конструкции Нудельмана — Рихтера НР-23 (модификация хвостового орудия реактивного бомбардировщика Ту-22). Это была сама по себе довольно интересная разработка, а уж о космическом применении и говорить не приходится!
Предположительная дальность стрельбы против орбитальных целей должна была составлять более трех тысяч метров. Орудие делало 950 выстрелов в минуту. Снаряд массой 200 г летел со скоростью 690 м/с. По утверждению разработчиков станции, в наземных испытаниях на дальности более километра залп из пушки перерезал пополам металлическую бочку изпод бензина. При стрельбе в космосе отдача пушки была эквивалентна тяге 218,5 кгс и станцию надо было стабилизировать, с чем легко справлялись два маршевых двигателя тягой по 400 кгс каждый или двигатели жесткой стабилизации тягой по 40 кгс.
Пушка устанавливалась жестко под брюхом ОПС. Ее можно было наводить в нужную точку через прицел, поворачивая всю станцию вручную или дистанционным управлением, чтобы сопровождать цель. Стрельбой из пушки управлял программно-контрольный аппарат (ПКА), который вычислял залп, требуемый для разрушения цели при полете снаряда до цели от одной до пяти секунд.
Нападать на кого-либо «Алмаз» не мог — какой смысл использовать против полутонного инспектора пилотируемый наблюдательный пункт массой под 20 т с гигантским фотоаппаратом и другой не менее ценной начинкой. А вот обороняться — вполне, ни один американский автоматический спутник не устоял бы...
Хотя, как представляется, логика разработчиков менялась по мере совершенствования военной стратегии и вызревания проекта ОПС — перехода его с ватманских листов в «железо», которое впервые было запущено 3 апреля 1973 года («Алмаз-1», названный официально «Салют-2»).
К моменту первого полета экипажа на ОПС (П.Р. Попович, Ю.П. Артюхин; «Салют-3"/"Алмаз-2»; 3 апреля — 19 июля 1974 года) никаких реальных противников «Алмаза» на орбите не было. Но пушка на станции стояла, и оружейники (да и разработчики ОПС) не смогли побороть соблазна проверить ее в действии. 24 января 1975 года, когда станция, полностью выполнив автономный полет по основной и дополнительной программам, была сведена с орбиты, пушка дала свой первый (и, как часто бывает, последний) залп: разработчикам требовалось знать, как стрельба из орудия влияет на динамику и вибрационную устойчивость «Алмаза». Испытания прошли успешно, хотя палили, что называется, «в белый свет как в копеечку», и снаряды, выпущенные против вектора орбитальной скорости, вошли в атмосферу и сгорели даже раньше станции.
Как могла применяться пушка? Трудно сказать. Ни космических инспекторов, ни орбитальных перехватчиков, ни транспортировщиков американцы так и не создали. Шаттл, который советские военные выставляли на международных переговорах как «потенциально возможное оружие противоспутниковой обороны», к тому времени еще не летал. Политического вреда от поражения вражеского спутника или корабля (какого бы то ни было) было бы больше, чем практической пользы. А кричать «Стой, стрелять буду!» и давать предупредительную очередь в воздух (пардон, в вакуум) или перед приближающимся КА «потенциального противника» было бы бесполезно — и не услышат, и не увидят...
Использовать подобные штучки можно только по прямому назначению (то есть для поражения техники противника) в случае открытого противоборства (то есть военного конфликта). А космический конфликт, без всякого сомнения, перешел бы в земную войну.
На следующем «Алмазе» («Салют-5»; 22 июня 1976 года — 8 августа 1977 года) пушки уже не было.
