Художник, который рисует взрывами и пожарами

Летом 2015 года над небоскребами Гуанчжоу поднялась и вытянулась до самого неба огненная лестница. Это не китайские духи приглашали людей на вечеринку, просто художник Цай Гоцян поздравлял с юбилеем бабушку.
Художник, который рисует взрывами и пожарами

Огненную лестницу Цай задумал еще 20 лет назад, когда бабушка была почти молодой. В 1994 году инсталляцию планировалось зажечь над английским Батом, но помешал сильный ветер. В 2001 году она должна была отметить саммит АТЭС в Шанхае, но после сентябрьских атак террористов на Нью-Йорк на полеты над городом были введены беспрецедентные ограничения, и про лестницу снова пришлось забыть.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Полеты для «Лестницы на небеса» просто необходимы: инсталляция выглядит совершенно магической, но секрет ее кроется не в волшебстве, а в технологиях. С расположенного в гавани Гуанчжоу корабля высоко над землей художник запустил надувной метеозонд с прикрепленной к нему 500-метровой веревочной лестницей. Тонкие металлические тросы со ступеньками шириной 5,5 м были усыпаны зарядами фейерверка — оставалось лишь запалить ее нижний конец, чтобы пламя вспышек побежало прямо вверх.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

«Бабушка родилась в небольшой рыбацкой деревне в Гуанчжоу, — рассказал Цай Гоцян журналистам. — Она продавала рыбу, чтобы помочь внуку стать художником». Сегодня бабушка, которой 15 июня исполнилось ровно сто лет, наверняка им гордится: Цай Гоцян стал одним из самых влиятельных художников Китая, его картины покупаются на аукционах за сотни тысяч, иногда и за миллионы долларов, а в 2008 году его огненное шоу посмотрело более миллиарда человек — зрителей церемонии открытия Олимпиады в Пекине.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Воспоминание»

Три воспоминания

Гуанчжоу, где Цай Гоцян родился и вырос, расположен у самого Гонконга, и с китайского берега в сторону полуострова то и дело палили артиллерийские орудия, довольно угрожающе напоминая его жителям о предстоящем воссоединении с КНР. «Так я впервые познакомился со взрывами, — вспоминает художник. — С детства, начиная с традиционной китайской практики зажигать хлопушки на днях рождения, на свадьбах и похоронах, я бессознательно связал фейерверки и человеческие судьбы».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Мистический круг»
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Другим впечатлением детства, которое определило дальнейшую судьбу Цая, стала «культурная революция» и гонения на китайскую интеллигенцию. Отец его занимался искусством каллиграфии, традиционной живописью и для хунвейбинов был вполне привлекательной мишенью. «Он был собирателем редких книг и рукописей, — говорит Цай. — Отец понимал, что, храня их дома, он оставляет бомбу замедленного действия. Однажды ночью, когда никто не видел, он сжег их все».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Пока я рос, я постоянно видел, как искусство, изображающее людей — будь то политики или солдаты, использовалось в качестве пропаганды. Поэтому в своей работе портретов я избегаю».

Однако мысль об опасности, которой он подвергает семью, не оставляла отца. Вскоре он бежал из города и нашел укрытие в полуразрушенном буддийском монастыре — как в кино. Здесь он продолжил заниматься каллиграфией, вычерчивая иероглифы в лужах, создавая произведения, исчезающие вместе с испаряющейся водой, шедевры такие же мимолетные, как и будущее «взрывное искусство» его сына.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Дым отечества

«Взрывным художником» Цая Гоцяна прозвали не только за его пиротехнические инсталляции. Еще оставаясь в Китае, он начал писать абстрактные полотна, примешивая к масляным краскам черный порох. Случайные, неконтролируемые пороховые вспышки, нарушавшие строго продуманные композиции картин, выглядели выражением протеста против царившей в Китае 1980-х атмосферы тотальной зарегулированности и всеобщего надзора, атмосферы, которая разрядилась вскоре событиями на площади Тяньаньмэнь.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Рассыпая порох на основу и поджигая его, Гоцян все глубже погружался в свою взрывоопасную тему и вскоре пришел к экспериментам куда более масштабным. Первой такой работой стал «Проект по удлинению Великой китайской стены на 10 000 метров» — огненная стена, на 15 минут вспыхнувшая и убежавшая вдаль от западной оконечности стены каменной, пламенный дракон, пропетлявший по пустыне Гоби и скрывшийся между барханами, оставив лишь пепельный след.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Еще за несколько лет до этой инсталляции художник переехал в Японию, где обстановка для свободного творчества была куда более подходящей, а в 1995 году, получив грант Азиатского культурного совета, окончательно обосновался в Нью-Йорке. Карьера Гоцяна в эти годы развивалась стремительно, как его взрывные инсталляции. В 1996 году Цай Гоцян получил «Золотого льва» Венецианской биеннале, в 2001-м — премию Алперта, а в 2012-м стал первым китайским художником, удостоенным Императорской премии Японии. Но, пожалуй, самый громкий его успех — постановка спецэффектов для церемонии открытия летних Олимпийских игр в Пекине.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Цвета пороха и пламени

Огненное шоу Цая Гоцяна охватило весь Пекин: 29 красно-оранжевых фейерверков в форме отпечатков ног, символы предыдущих Олимпиад современности, «прошествовали» 15 км от площади Тяньаньмэнь до Пекинского национального стадиона, где образовали пять парящих в темном небе олимпийских колец. Фейерверки оказались настолько велики, что режиссеры телевизионной трансляции не решились снимать их вживую, с вертолетов, и 27 отпечатков были показаны в виде компьютерной анимации — лишь два последних, вспыхнувших уже над самим стадионом, снимались с натуры. Впрочем, миллиарда жителей Земли, смотревших грандиозную церемонию, Гоцяну явно маловато — недаром известная серия его инсталляций так и называется: «Проекты для инопланетян». Огненное продолжение Великой стены стало первым из них, а затем последовали «Таинственные круги» на полях Германии, для которых было использовано 90 кг пороха, 1300 м фитиля, а также сейсмограф, электрокардиограф и энцефалограф. Сам художник встал в центре композиции, пока медицинские приборы регистрировали его реакцию на разверзнувшийся ненадолго огненный ад, что символизировало «эхо рождения Вселенной, которое осталось в каждой молекуле каждой клетки нашего тела».

К эпицентру красоты
widget-interest

К теме радиационной опасности Цай Гоцян возвратился и в 2011 году, создав инсталляцию на частично разрушенной природным катаклизмом АЭС «Фукусима-1». Чтобы сделать видимым и ощутимым невидимое и неощутимое действие радиации, он при поддержке местных жителей высадил 2000 вишневых деревьев и планирует довести это число до 100?000. Концентрически расходясь от места аварии, они будут расти — и мутировать тем сильнее, чем ближе к центру заражения находятся. Подразумевается, что, входя в обыкновенный вишневый сад, посетитель будет постепенно приближаться к местам, где он превращается в изуродованную излучением чащу.
В этом завораживающем проекте «леса мутантов» можно увидеть ключ к пониманию всего «взрывоопасного» творчества художника. Мимолетная живая красота, пораженная жестоким внешним роком, уничтоженная радиацией, разметенная взрывом, — но и во взрыве остающаяся все той же живой красотой. «Вещи, которые вы стараетесь передать своим искусством, могут содержать скрытое противоречие, конфликт, — говорит Цай Гоцян. — Но вам необязательно его разрешать. Достаточно это противоречие осознавать и обращаться к нему через искусство».

Космология занимает в творчестве Гоцяна особенное место. Увлекаясь теорией и практикой китайского даосизма, художник находит отражение его древних принципов и в современной физике. В его представлении вечное переплетение энергий инь и ян напоминает противостояние материи и антиматерии в космосе или взаимодействие положительных и отрицательных зарядов в электромагнетизме, венчаясь «всеобщим единством всех людей и всей Вселенной до момента Большого взрыва».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Большие взрывы

После десяти лет жизни в Японии и неоднократного посещения Хиросимы трепетное, почти мистическое отношение Цая Гоцяна к взрывам еще сильнее обострилось. Ему казалось, некогда уничтоженный атомной бомбой город до сих пор «полон духов», и потрясенный художник создал целую серию мрачных взрывных инсталляций. Грибы черного дыма, имитирующие облако атомного взрыва, поднялись над Невадой и другими полигонами — как напоминание о прошлом и возможном будущем.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Увенчался проект масштабным действом в самой Хиросиме, инсталляцией «У Земли есть своя черная дыра» на месте бывшей воронки. В центре парка была выкопана яма, и 114 заполненных гелием шаров подняли в небо 2 км горючего фитиля и 3 кг пороха, образовав 100-метровую спираль. Вспыхнув на ее дальних и самых широких кругах, горящие звезды стекали вниз, к центру, и одна за другой исчезали в «черной дыре» Земли. Грохот стоял неописуемый.

Для Гоцяна атомное оружие — пожалуй, самый главный из кошмаров. По его мнению, традиционные бомбы гораздо «гуманнее»: их энергия рассеивается быстро после взрыва, а последствия применения ядерной бомбы продолжаются, пока сохраняется радиационное заражение, — поколениями.